Сражения в лимане 1787-1789 годов. Часть 4. «Крепостной» адмирал Алексиано.

Панайоти Алексиано был принят на флот волонтером в 1769-м году, а в 1787 году уже в чине контр–адмирала участвовал во второй русско–турецкой войне. У него за плечами было уже Чесменское сражение 1770-го года, за участие в котором его произвели в лейтенанты.

Но особенно Алексиано отличился при осаде и взятии нескольких крепостей неприятеля. В 1771-м году, командуя фрегатом «Святой Павел», он высадил десант и взял крепость Цефало, в 1772-м – Яффу. За Цеффало Алексиано награжден орденом Георгия 4-й степени, или, как тогда говорили, 4-го класса. Затем им были взяты крепости на островах Имбра и Карибода (1774 год). В 1773-м году Алексиано в составе отряда капитана 2 ранга Кожухова осаждал Бейрут.

Попутно моряками «Святого Павла» было потоплено и сожжено несколько десятков турецких и французских кораблей, в том числе и военных. В 1776-м году Панайоти Алексиано награжден орденом Георгия 3-го класса.

Потом судьба занесла его на Балтику, где он командовал кораблями «Святой Александр Невский», «Исидор» и «Константин». После производства в капитаны первого ранга вновь Алексиано был назначен на Черноморский флот командиром 66- пушечного корабля «Владимир».

Таков вкратце послужной список Панайоти Алексиано до его прибытия под Очаков в 1787-м году. Отличаясь решительностью, отвагой и инициативой, он не смог найти общий язык с контр-адмиралом Полом Джонсом, и вынужден подчиняться ему, как старшему по званию, так и как ставленнику Потемкина и Екатерины. О Джонсе ходила дурная слава, и основной причиной плохого к нему отношения было его пиратское прошлое. Боевые морские офицеры, в том числе и Алексиано, считали недопустимым служить в подчинении у корсара. Как-то мирить между собой офицеров пытались все. Адмирал Иосиф де Рибас писал в одном из писем: «Только что я убедил Алексиано оставаться на одном корабле с Джонесом». Вспышки враждебности на время угасали, а потом возникали с новой силой. Свою неприглядную роль в травле Алексиано сыграли адмирал Мордвинов и Адмиралтейство. Даже когда греческого офицера произвели в контр-адмиралы и назначили командиром эскадры, Алексиано испытывал острую нужду в продовольствии и людях: съестных припасов было только на два дня, а людей нужно было еще триста человек, чтобы полностью укомплектовать экипажи. Но, как говорил тот же де Рибас, «это все легко поправить, лишь бы только Адмиралтейство не употребило хитрость и недобросовестность». Зная мягкий характер Алексиано и неумение лукавить, его недоброжелатели отравляли ему жизнь тем, что его жене, проживающей в Херсоне, каждый день напоминали, что ее муж служит под командованием пирата. Конечно, эти разговоры не способствовали установлению добрых отношений между контр–адмиралами Джонсом и Алексиано.

Алексиано неоднократно хотел уйти в отставку. Единственным, кто имел на него влияние, был Николай Иванович Корсаков. Ему всегда удавалось уговорить Алексиано остаться, потому что все прекрасно понимали – не будет Алексиано, не будет и эскадры.

Но здоровье адмирала было уже подорвано. В 1788-м году он скончался после тяжелой болезни на борту своего корабля «Владимир».

Современники признали заслуги адмирала в разгроме турецкого флота в Лимане. Хоть лавры победителя получил Пол Джонс, но и Суворов, и Корсаков считали главным героем сражений в Лимане контр–адмирала Панайоти Алексиано. Но каким справедливым оказалось печальное пророчество Суворова: кто остался жив, тому честь и слава!



Всего четыре эпизода из второй русско–турецкой войны 1787–1793 годов. Невозможно рассказать обо всех героях морских сражений, но хотя бы назвать их имена нужно.

Принц Карл Генрих Нассау–Зиген, начальник Днепровской гребной флотилии. Аристократ с обостренным чувством собственного достоинства. Одержав ряд побед на Черном и Балтийском морях, потерпел поражение в Выборгском сражении. Усмотрев в этом только собственную вину, вернул Екатерине Второй все свои награды и украшенную драгоценностями шпагу. «Одна неудача, — ответила ему Екатерина, — не может истребить из моей памяти, что Вы семь раз были победителем моих врагов на юге и на севере».

Генерал-майор Иван Григорьевич фон Рек (1737-1795) – командовал войсками во время обороны Кинбурна. За Кинбурнскую победу был награжден Георгием 3-ей степени. «Командует тем отрядом Генерал-майор Рек, - писал Потемкин Екатерине, - курландец, храбрый и разумный, по-русски разумеет, как русский, и сие много значит для людей».

Граф Роже де Дама (1765-1823) – французский дворянин. Поступил в русскую армию, как и многие другие иностранцы, волонтером. Отличился в сражениях на Лимане в июне 1788 года, в осаде и штурме Очакова. Награжден орденом Георгия 4-ой степени.

Контр-адмирал граф Марко Войнович - сербский дворянин на русской службе. В 1787-м году ходил с севастопольским флотом к берегам Румелии, но во время шторма один фрегат потерял, а другой захватили турки. В 1788-м году снова вышел в море навстречу турецкому флоту, спешившему к осажденному Очакову, и восьмого июля победил в сражении с турками близ острова Фидониси (Змеиный).

Мичман Джулиано Ломбард (1762—1791) — мальтиец на русской службе. В 1787 году командовал галерой «Десна», отличался личной храбростью. "Сей герой, – докладывал Потемкину Суворов, – стоит ныне под Кинбурнскими стенами. Сам и один он ранен в ухо пулею". В Кинбурнском сражении Ломбард попал в плен. Суворов представил его к награждению орденом Георгия 4-й: «6-й крест оставлен лейтенанту Ломбарду, что в плену, — ежели жив».  При попытке бегства из константинопольской крепости сломал ребро, был схвачен и избит охраной. В 1790 г. Ломбард освобожден из плена. Участвовал в штурме Измаила.

Контр-адмирал Пол Джонс – национальный герой Соединенных Штатов Америки. Приглашен на русскую службу лично императрицей Екатериной. Иосиф де Рибас писал начальнику канцелярии князя Потемкина Попову: «Поль Джонс важное приобретение для русского флота, но зато сколько хлопот. На Черном море служили офицеры-англичане Вильсон, Бентам, Фенш и другие. Для них Джонс был предателем, пиратом. Его назначение командиром Лиманской эскадры в ранге контр-адмирала вызвало бурю негодования». (ЗООИД.Т. 11. С. 383).

Разочарованный Потемкин сказал о Джонсе так: «Пират наш не совоин».

Дальнейшая история Пола Джонса хорошо известна, повторяться нет смысла.

Но, говоря о героизме иностранцев в сражениях в Лимане, нельзя не сказать о запорожских казаках, не пожелавших покидать родину после разгрома Запорожской Сечи и принявших российское подданство. В войне с турками они в очередной раз показали миру примеры своей храбрости и умения воевать. Хоть им и не достались лавры героев, но и в морских сражениях, и на суше казаки оказывали существенную, а иногда и решающую помощь российским войскам.

16-го июня 1787 года командующий турецкий флот вошел в Лиман. Сражение началось в четыре часа утра 17-го числа и длилось весь день до сумерек. Гребная флотилия под командованием Нассау и Алексиано, состоявшая в том числе и из запорожцев, воспользовалась тем, что крупные турецкие корабли часто садились на мель и уничтожила два линейных корабля противника, в том числе и флагманский корабль. Турецкий адмирал спасся на лодке. Запорожцы отличились и в этом бою, но их атаман Сидор Игнатьевич Белой был смертельно ранен.

Вот как рассказывает об этом «Военная история 2-й половины 18 века»: «В этом деле верные казаки оказали необычайную храбрость и отвагу. Они смело, несмотря ни на какой огонь с турецких судов, шли своими небольшими лодками на турецкие корабли, брали их на абордаж и, несмотря на сильную оборону турок, бесстрашно лезли на палубы этих морских гигантов и без пощады разили врагов. Такими смелыми нападениями казаки приводили турок просто в ужас и много способствовали прочим судам нашей флотилии к разбитию турецкой эскадры, которая, не выдержав сражения, обратилась в бегство. Поражение турок было полное». В этом сражении запорожцы, взяли в плен 235 турок, сорвали два судовых флага, но и сами потеряли троих казаков убитыми и восемь ранеными.

«Смертельно ранен сражавшийся впереди с отчаянной отвагой и неустрашимостью кошевой атаман Сидор Игнатьевич Белой и на третий день (17 июня 1788 г.) отдал Богу душу. Генерал Суворов, посетивший на другой день раненого атамана и видя крепкий организм этого мощного старика, надеялся, что он перенесет тяжкую рану. Поэтому писал князю Потемкину: «чаю, Сидор Игнатьевич будет жив». Но надежда его не оправдалась. Рана была смертельная и кошевой атаман Белой на третий день скончался. Об этом Суворов донес тому же князю и приписал: «На радость печаль. Сидору Игнатьевичу отдал последний долг» (Военная история 2-й половины 18 века).

Эпилог. Из письма Екатерины Второй князю Потемкину:
"Всего лутче, что Бог вливает бодрость в наших солдат тамо, да и здесь не уныли. А публика лжет в свою пользу и города берет, и морские бои, и баталии складывает, и Царь-Град бомбардирует Войновичем. Я слышу все сие с молчанием и у себя на уме думаю: был бы мой Князь здоров, то все будет благополучно и поправлено, естьли б где и вырвалось чего неприятное…"

Автор: Николай Пономаренко