Сражения в лимане 1787-1789 годов. Часть 4. «Крепостной» адмирал Алексиано.

[2]Панайоти Алексиано был принят на флот волонтером в 1769-м году, а в 1787 году уже в чине контр–адмирала участвовал во второй русско–турецкой войне. У него за плечами было уже Чесменское сражение 1770-го года, за участие в котором его произвели в лейтенанты.

Но особенно Алексиано отличился при осаде и взятии нескольких крепостей неприятеля. В 1771-м году, командуя фрегатом «Святой Павел», он высадил десант и взял крепость Цефало, в 1772-м – Яффу. За Цеффало Алексиано награжден орденом Георгия 4-й степени, или, как тогда говорили, 4-го класса. Затем им были взяты крепости на островах Имбра и Карибода (1774 год). В 1773-м году Алексиано в составе отряда капитана 2 ранга Кожухова осаждал Бейрут.

Попутно моряками «Святого Павла» было потоплено и сожжено несколько десятков турецких и французских кораблей, в том числе и военных. В 1776-м году Панайоти Алексиано награжден орденом Георгия 3-го класса.

Потом судьба занесла его на Балтику, где он командовал кораблями «Святой Александр Невский», «Исидор» и «Константин». После производства в капитаны первого ранга вновь Алексиано был назначен на Черноморский флот командиром 66- пушечного корабля «Владимир».

[3]Таков вкратце послужной список Панайоти Алексиано до его прибытия под Очаков в 1787-м году. Отличаясь решительностью, отвагой и инициативой, он не смог найти общий язык с контр-адмиралом Полом Джонсом, и вынужден подчиняться ему, как старшему по званию, так и как ставленнику Потемкина и Екатерины. О Джонсе ходила дурная слава, и основной причиной плохого к нему отношения было его пиратское прошлое. Боевые морские офицеры, в том числе и Алексиано, считали недопустимым служить в подчинении у корсара. Как-то мирить между собой офицеров пытались все. Адмирал Иосиф де Рибас писал в одном из писем: «Только что я убедил Алексиано оставаться на одном корабле с Джонесом». Вспышки враждебности на время угасали, а потом возникали с новой силой. Свою неприглядную роль в травле Алексиано сыграли адмирал Мордвинов и Адмиралтейство. Даже когда греческого офицера произвели в контр-адмиралы и назначили командиром эскадры, Алексиано испытывал острую нужду в продовольствии и людях: съестных припасов было только на два дня, а людей нужно было еще триста человек, чтобы полностью укомплектовать экипажи. Но, как говорил тот же де Рибас, «это все легко поправить, лишь бы только Адмиралтейство не употребило хитрость и недобросовестность». Зная мягкий характер Алексиано и неумение лукавить, его недоброжелатели отравляли ему жизнь тем, что его жене, проживающей в Херсоне, каждый день напоминали, что ее муж служит под командованием пирата. Конечно, эти разговоры не способствовали установлению добрых отношений между контр–адмиралами Джонсом и Алексиано.

Алексиано неоднократно хотел уйти в отставку. Единственным, кто имел на него влияние, был Николай Иванович Корсаков. Ему всегда удавалось уговорить Алексиано остаться, потому что все прекрасно понимали – не будет Алексиано, не будет и эскадры.

Но здоровье адмирала было уже подорвано. В 1788-м году он скончался после тяжелой болезни на борту своего корабля «Владимир».

Современники признали заслуги адмирала в разгроме турецкого флота в Лимане. Хоть лавры победителя получил Пол Джонс, но и Суворов, и Корсаков считали главным героем сражений в Лимане контр–адмирала Панайоти Алексиано. Но каким справедливым оказалось печальное пророчество Суворова: кто остался жив, тому честь и слава!



Всего четыре эпизода из второй русско–турецкой войны 1787–1793 годов. Невозможно рассказать обо всех героях морских сражений, но хотя бы назвать их имена нужно.

[4]Принц Карл Генрих Нассау–Зиген, начальник Днепровской гребной флотилии. Аристократ с обостренным чувством собственного достоинства. Одержав ряд побед на Черном и Балтийском морях, потерпел поражение в Выборгском сражении. Усмотрев в этом только собственную вину, вернул Екатерине Второй все свои награды и украшенную драгоценностями шпагу. «Одна неудача, — ответила ему Екатерина, — не может истребить из моей памяти, что Вы семь раз были победителем моих врагов на юге и на севере».

Генерал-майор Иван Григорьевич фон Рек (1737-1795) – командовал войсками во время обороны Кинбурна. За Кинбурнскую победу был награжден Георгием 3-ей степени. «Командует тем отрядом Генерал-майор Рек, - писал Потемкин Екатерине, - курландец, храбрый и разумный, по-русски разумеет, как русский, и сие много значит для людей».

Граф Роже де Дама (1765-1823) – французский дворянин. Поступил в русскую армию, как и многие другие иностранцы, волонтером. Отличился в сражениях на Лимане в июне 1788 года, в осаде и штурме Очакова. Награжден орденом Георгия 4-ой степени.

[5]Контр-адмирал граф Марко Войнович - сербский дворянин на русской службе. В 1787-м году ходил с севастопольским флотом к берегам Румелии, но во время шторма один фрегат потерял, а другой захватили турки. В 1788-м году снова вышел в море навстречу турецкому флоту, спешившему к осажденному Очакову, и восьмого июля победил в сражении с турками близ острова Фидониси (Змеиный).

Мичман Джулиано Ломбард (1762—1791) — мальтиец на русской службе. В 1787 году командовал галерой «Десна», отличался личной храбростью. "Сей герой, – докладывал Потемкину Суворов, – стоит ныне под Кинбурнскими стенами. Сам и один он ранен в ухо пулею". В Кинбурнском сражении Ломбард попал в плен. Суворов представил его к награждению орденом Георгия 4-й: «6-й крест оставлен лейтенанту Ломбарду, что в плену, — ежели жив».  При попытке бегства из константинопольской крепости сломал ребро, был схвачен и избит охраной. В 1790 г. Ломбард освобожден из плена. Участвовал в штурме Измаила.

[6]

Контр-адмирал Пол Джонс – национальный герой Соединенных Штатов Америки. Приглашен на русскую службу лично императрицей Екатериной. Иосиф де Рибас писал начальнику канцелярии князя Потемкина Попову: «Поль Джонс важное приобретение для русского флота, но зато сколько хлопот. На Черном море служили офицеры-англичане Вильсон, Бентам, Фенш и другие. Для них Джонс был предателем, пиратом. Его назначение командиром Лиманской эскадры в ранге контр-адмирала вызвало бурю негодования». (ЗООИД.Т. 11. С. 383).

Разочарованный Потемкин сказал о Джонсе так: «Пират наш не совоин».

Дальнейшая история Пола Джонса хорошо известна, повторяться нет смысла.

Но, говоря о героизме иностранцев в сражениях в Лимане, нельзя не сказать о запорожских казаках, не пожелавших покидать родину после разгрома Запорожской Сечи и принявших российское подданство. В войне с турками они в очередной раз показали миру примеры своей храбрости и умения воевать. Хоть им и не достались лавры героев, но и в морских сражениях, и на суше казаки оказывали существенную, а иногда и решающую помощь российским войскам.

16-го июня 1787 года командующий турецкий флот вошел в Лиман. Сражение началось в четыре часа утра 17-го числа и длилось весь день до сумерек. Гребная флотилия под командованием Нассау и Алексиано, состоявшая в том числе и из запорожцев [7], воспользовалась тем, что крупные турецкие корабли часто садились на мель и уничтожила два линейных корабля противника, в том числе и флагманский корабль. Турецкий адмирал спасся на лодке. Запорожцы отличились и в этом бою, но их атаман Сидор Игнатьевич Белой был смертельно ранен.

Вот как рассказывает об этом «Военная история 2-й половины 18 века»: «В этом деле верные казаки оказали необычайную храбрость и отвагу. Они смело, несмотря ни на какой огонь с турецких судов, шли своими небольшими лодками на турецкие корабли, брали их на абордаж и, несмотря на сильную оборону турок, бесстрашно лезли на палубы этих морских гигантов и без пощады разили врагов. Такими смелыми нападениями казаки приводили турок просто в ужас и много способствовали прочим судам нашей флотилии к разбитию турецкой эскадры, которая, не выдержав сражения, обратилась в бегство. Поражение турок было полное». В этом сражении запорожцы, взяли в плен 235 турок, сорвали два судовых флага, но и сами потеряли троих казаков убитыми и восемь ранеными.

«Смертельно ранен сражавшийся впереди с отчаянной отвагой и неустрашимостью кошевой атаман Сидор Игнатьевич Белой и на третий день (17 июня 1788 г.) отдал Богу душу. Генерал Суворов, посетивший на другой день раненого атамана и видя крепкий организм этого мощного старика, надеялся, что он перенесет тяжкую рану. Поэтому писал князю Потемкину: «чаю, Сидор Игнатьевич будет жив». Но надежда его не оправдалась. Рана была смертельная и кошевой атаман Белой на третий день скончался. Об этом Суворов донес тому же князю и приписал: «На радость печаль. Сидору Игнатьевичу отдал последний долг» (Военная история 2-й половины 18 века).

Эпилог. Из письма Екатерины Второй князю Потемкину:
"Всего лутче, что Бог вливает бодрость в наших солдат тамо, да и здесь не уныли. А публика лжет в свою пользу и города берет, и морские бои, и баталии складывает, и Царь-Град бомбардирует Войновичем. Я слышу все сие с молчанием и у себя на уме думаю: был бы мой Князь здоров, то все будет благополучно и поправлено, естьли б где и вырвалось чего неприятное…"

Автор: Николай Пономаренко