Провинциальная история

В далеком от фронтов Первой мировой войны провинциальном Николаеве люди жили мирной жизнью, но война висела над городом, как грозовая туча. Не знать о войне, не слышать о ней было невозможно.

О гражданской жизни в Николаеве тех лет пронзительные по своей лиричности воспоминания оставил знаменитый капитан дальнего плаванья Михаил Иванович Григор, участник Великой Отечественной войны, кавалер многих боевых и трудовых наград. Михаил Иванович родился в 1906-м году в Харькове, но детство провел в нашем городе. Годы, прожитые здесь, оказали большое влияние на мировоззрение и выбор будущей профессии М.И. Григора. Здесь у него сформировалось желание связать свою судьбу с морем:

«Годы, прожитые в Николаеве, сыграли огромную роль в моей последующей жизни, привели меня позднее в стены морского учебного заведения и решили вопрос выбора пожизненной профессии — моряка

В Николаеве, на берегу реки Буг, несколько ниже наплавного Варваровского моста, среди прибрежной зелени района, называвшегося Лески, был расположен первоклассный Николаевский яхт-клуб, сохранявшийся и поныне.

Порядок в яхт-клубе поддерживался военно-морской, включая и специфические его традиции. Почти весь ого персонал состоял из отслуживших свой морской век матросов и боцманов. Некоторые из них плавали еще на парусно-паровых кораблях Черноморского флота. Были среди них и георгиевские кавалеры. Территория, где находилось здание яхт-клуба с верандой, обращенной к реке, и специальными помещениями (ангарами) для хранения яхт на кильблоках в зимнее время, утопала в зеленя. Здесь же были расположены курзал, большая раковина для оркестра, приборы для гимнастики, гигантские шаги. На небольшом деревянном причале стояла высокая мачта со стеньг, реями и гафелем, на котором каждое утро поднимался флаг. При этом подавалась традиционная команда «На флаг, смирно! Флаг поднять!» Здесь же находилась небольшая медная пушка, на которой производился выстрел в полдень. Эта же пушка стреляла в моменты наступления старта парусных регат, которые обычно организовывались в воскресные и праздничные дни».

Любопытные события происходили в культурной жизни Николаева. В 1913-м году в городе демонстрировался фильм «Гибель Титаника», приуроченный годовщине гибели корабля в 1912-м году. Конечно, это был не «Титаник» Камерона, но впечатление на зрителей производил. Почти в тот же период шел фильм «Сожженная Москва», посвященный столетию Отечественной войны 1812-го года. Отличительной особенностью демонстрации этого фильма было то, что, кроме тапера, некоторые эпизоды фильма пытались синхронно озвучивать спрятанные от зрителей актеры. Получалось не ахти как, но зрители были в восторге.

1914-й год, начавшийся литературным вечером Владимира Маяковского, продолжился открытием в мае при активном содействии Ильи Репина музея Василия Васильевича Верещагина, и многими другими событиями.

«В николаевском оперном театре я впервые был на постановках опер «Иван Сусанин» и «Демон». На Адмиральской площади в то время находилась выставка картин художника Верещагина. Периодически приезжали гастролировать труппы оперетты, ставившие спектакли «Веселая вдова», «Сильва», «Баядера» и другие, а также особая труппа «Летучая мышь» Беляева».

В канун 1915-го года, под самое Рождество, городские власти сделали горожанам праздничный подарок: был пущен первый электрический трамвай.

Но город все же жил войной. Он отправлял на нее своих солдат, выпускал военную продукцию на своих заводах, помогал фронту, как мог. «О войне постоянно упоминалось в семье, о ней говорили люди, бывавшие у нас, о ней рассказывали те, которые приезжали с фронта. Оттого что армия не была подготовлена к этим тяжелым кровавым событиям, Россия несла тяжелые потери. Прибывавшие раненые рассказывали о недостатке оружия, врачебной помощи. О том, что в госпиталях не хватало ваты, мы узнали, когда мать позвала нас однажды из сада в комнату, посадила рядом с собой и, дав нам клубки марлевых бинтов, стала учить нас щипать корпию, т. е. разделять бинты на мелкие нитки, которые, будучи позже, на фронте, сжатыми в комки, заменяли вату».

Но главное, чем мог помочь Николаев – это, конечно, его корабли. Так в 1914-м году на «Руссуде» был спущен на воду дредноут Черноморского флота «Император Александр III», получивший впоследствии название «Воля». Произошло это за несколько месяцев до начала войны, но затем буквально перед самой войной последовал спуск дредноута «Екатерина II» («Свободная Россия»).

В разгар войны, в 1916-м году, спущены на воду крейсер «Адмирал Лазарев» («Красный Кавказ») и эсминец «Калиакрия» («Дзержинский»).

В 1914-м году в Ракетной роще оборудовали мощную радиостанцию, которая обслуживала южный район фронта русских войск.

В 1915-м году открылся Темвод – Трубочный и электромеханический завод. На нем производили трубки и взрыватели для снарядов и мин, а также оборудование для управления артиллерийским огнем.

По сообщению «Вестника ПВО», в связи с развитием авиации и расширением ее возможностей, вокруг крупных штабов, группировок войск, а также для защиты городов, в том числе Николаева, в ходе 1-й мировой войны была создана воздушная оборона – прообраз нынешней ПВО.

Наши земляки воевали в составе 58-го Прагского пехотного, 237-го Гайворонского, 55-го Подольского и других полков. Погибших солдат хоронили на городском кладбище Николаева, но многие из них нашли упокоение в земле Галиции. Так что, не думать о войне было нельзя:

«И как было не знать, что делается на фронтах мировой войны, когда два раза в день по всему Николаеву, по улицам его, утром и под вечер бегали роями мальчишки, потрясая поднятой рукой с голубыми, красными, желтыми и белыми листками утренних и вечерних телеграмм с текстом, где говорилось о победах русского оружия, количестве взятых в плен врагов, пушек, пулеметов, винтовок, снарядов. Продавая эти телеграммы, они выкрикивали их тексты своими звонкими голосами, которые были слышны за квартал.

Как было не знать о войне, когда на страницах популярного журнала «Огонёк» выстраивались фотографии «убиенных за веру, царя и отечество» офицеров армии и флота, буквально шпалерами заполнявшие страницы, перемежаясь с фотографиями «пропавших без вести» и иногда фотографиями событий фронтов, а чаще всего фотографиями рисунков художников-баталистов, изображавших, в основном, подвиги русского воинства».

Ни судостроительных заводах увеличились военные заказы. Следовательно, увеличились нагрузки на рабочих заводов, при том, что заработная плата оставалась неизменной. Рабочие периодически требовали повышения зарплаты, тем более, что в городе процветали дороговизна и спекуляция. Но первая по-настоящему серьезная забастовка началась только в январе 1916-го года. На заводе «Наваль» в ней участвовали около 12 тысяч человек.

«Запомнилось, как по вечерам отец и мать вполголоса, чтобы не слышали дети, делились впечатлениями дня. Я слышал много такого, чего мне не полагалось слышать: о том, например, что на судостроительных верфях волнения (впервые услышанное мной слово «забастовки»). Слышал я из этих бесед родителей и сокрушенное поведения «высшего» слоя общества нашего города, продолжавшего кутежи, рауты, картежную игру, сопровождавшуюся скандалами… Все это на фоне глубокой трагедии многочисленных семей жителей города, потерявших на фронтах войны своих кормильцев и терпящих нужду и лишения…».

Конечно, война больно ударила как по беднякам, так и по семьям среднего достатка. Жили они, как живет сейчас большинство из нас – от получки до получки, или, как тогда говорили, от жалованья к жалованью. Примечательно то, что я нигде не встречал упоминания о задержке этого самого жалованья хотя бы на день, не говоря уже за месяцы, или годы. Но тогда была война, а что происходит у нас сейчас?

На третий год войны неожиданно остро встал национальный вопрос. 25 июня 1916-го года царь Николай II привлек инородцев, в основном уроженцев Средней Азии, освобожденных от воинской повинности, для строительства оборонительных сооружений в районе действующей армии. Срочно потребовалось пополнить поредевшую армию, для чего сняли с оборонного строительства солдат и заменили их «инородцами». Буквально тут же в киргизских степях вспыхнуло восстание против действий царского правительства. По некоторым данным, выходцы из Туркестана строили оборонительные сооружения вокруг Николаева.

Человечество, имея опыт тридцатилетней и столетней воин, не видело перспектив скорого окончания и этой войны. Может быть, не все человечество, но царское правительство России, а с ним и николаевские власти, подумали о подготовке резервов для ведения боевых действий в обозримом будущем.

Для этого военному делу стали учить гимназистов: «Учитывая, что время было военное, всех гимназистов почти ежедневно учили шагистике и строю пожилые унтер-офицеры. Правда, иногда они устраивали игры стена на стену, когда одна шеренга гимназистов с разбега сталкивалась с другой шеренгой, в результате чего дело доходило до драк, которые эти же унтеры и разнимали». Нечто подобное описал в «Кондуите и Швамбрании» Лев Кассиль.

К сожалению, на этом николаевский период жизни Михаила Ивановича Григора закончился. Семья переехала в Одессу, но любовь к морю, зародившаяся в Николаеве, осталась на всю жизнь. Великая Отечественная война застала Михаила Ивановича на капитанском мостике парохода «Фабрициус». Он участвовал в обороне Одессы, доставлял боеприпасы защитникам Севастополя, участвовал во многих военных операциях. Желающим узнать о капитане М.И. Григоре и его жизни подробнее рекомендую следующее издание: Григор М. И. Море — моя судьба: Воспоминания капитана.— Одесса: Маяк, 1987.

Автор статьи: Николай Пономаренко.

Иллюстрации: из коллекции Юрия Любарова, Бориса Салтовского, Форум "Скамейка".