Адмирал Самуил Грейг и неблагодатный огонь

Появление Благодатного огня заставляет ежегодно задумываться о научном трактовании этого явления. Верующему человеку проще – объяснение с точки зрения физики и химии не поколеблют его веру, так как Бог и есть тот, кто создал все, в том числе и эти науки.

Как пример, знаменитая анекдотическая история о настоятеле одной из николаевских церквей, отказывающего от уплаты по счету за электроэнергию: «Это Дар Божий и почему я за него должен платить?».

Но пытливые умы, вспоминая один из трех законов Артура Кларка, который гласит: «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии», жаждят все-таки объяснить процесс, при помощи которого Бог доносит верующим доказательство своего существования.

В связи с этим, вспомнилась одна из глав книги Юрия Семеновича Крючкова «Самуил Карлович Грейг», описывающая интересный опыт, вошедший в практику флотов мира.

Вечером 11 мая 1781 года, около шести часов, вдруг загорелся стоявший в Кронштадтской гавани корабль «Благополучие». Весь флот в это время стоял под ветром, готовясь к выходу в рейд. Адмирал Грейг увидел дым из окна своего дома и бросился к пирсу, у которого был корабль. С трудом преодолевая задымленные палубы и коридоры, Самуил пробрался к крюйт-камере, возле которой в коридоре горела большая связка пакли и канат, показавшийся ему фитилем.

Грейг успел выбросить все это за борт, прежде чем пламя успело охватить переборки. Так ему удалось предотвратить пожар и взрыв корабля, а возможно, и всего флота: ветер дул ведь в сторону стоящих на якорях судов. Адмирал допросил всех, но ничего не было подозрительного, что бы говорило об умышленном поджоге. Единственное подозрение пало на канонира, который утром ходил в крюйт-камеру, но он съехал вместе со всей командой с корабля почти за три часа до пожара. За неимением улик и доказательств, дело о пожаре было положено под сукно.

Но слухи не дали ему умереть. По Петербургу поползли шепотки, что пожар на корабле - дело рук английских офицеров и возглавляет их ни кто иной, как сам адмирал. Более того, в это уверовал граф Панин и внушил такую мысль наследнику Павлу Петровичу - генерал-адмиралу. Граф прямо заявил цесаревичу, что английские моряки обманывают императрицу, что они сговорились сжечь весь Балтийский флот. Но царица, зная Самуила с первого дня службы, с возмущением отвергла эти подозрения.

Все было бы ничего, если бы через год такой же случай не повторился. На этот раз в одиннадцать часов ночи вдруг загорелся стоявший у стенки Кронштадтской гавани фрегат «Мария». Огонь быстро потушили, и обнаружилось, что возгорание началось со шкиперской каюты: загорелась парусиновая койка, в которую была завернута сажа, пропитанная маслом и подготовленная для разведения краски. Вновь пошли толки о поджогах, разные предположения и прямые наветы. Грейг рассвирепел: тень падала прямо на него, и он решил на этот раз найти виновного. Всех подозреваемых адмирал, поддавшись мрачному настроению, велел посадить в каземат, заковать в железа и держать на хлебе и воде, пока не признаются. Даже Екатерина была удивлена столь жесткими мерами адмирала. Но и эти меры ничего не дали: виновных не удалось обнаружить.

Следственный журнал был направлен императрице для рассмотрения. Екатерина всегда во все вникала дотошно, особенно в дела флота. Она стала тщательно изучать все материалы и, благодаря своей прекрасной памяти, вспомнила о похожем случае: тогда в пеньковых амбарах произошел пожар, и комиссия установила, что это было самовозгорание. На следующий день вице-адмирал Голенищев-Кутузов, возглавлявший следствие, получил монарший указ прелюбопытного содержания: «Я вспомнила, - писала царица, — что при бывшем прошло года в пеньковых амбарах пожаре, между другими причина положено было, что оный мог произойти, если пенька лежала оберченая или с масляными рогожами; примечание сие вы не оставите учинить в крайней точности...».

Комиссия, в которую вошли Голенищев-Кутузов, Самуил Грейг и контр-адмирал Пущин, по подсказке царицы провела серию опытов над смесью сажи с маслом, и оказалось, что при определенном сочетании происходит самовозгорание этого состава, причем смесь в той пропорции, которая оказалась в случаях с загоревшимися кораблями, вспыхивала примерно через тринадцать часов.

Вскоре Голенищев-Кутузов доложил результаты опытов председателю Адмиралтейств-коллегий графу Ивану Григорьевичу Чернышеву.

Закончив доклад, он, переполненный эмоциями, воскликнул: - Может быть, не только для нас, но и для всей Европы оказали мы услугу! Сколько невинных людей, может быть, пострадало! Признаюсь вам, что я теперь такой причине пожар на корабле «Благополучие» приписываю.

Граф Чернышев согласился с ним: действительно, это были первые в мире опыты, обнаружившие самовозгорание смеси обычных шкиперских материалов - промасленных тканей, сажи и масла и других. Но оба высоких сановника уже стремились приписать открытие самовозгорания себе, забыв, что эту возможность им указала Екатерина - эта удивительная женщина на троне, ум которой был не только глубок, но и всеобъемлющ. Доклад комиссии Чернышев направил Екатерине.

Императрица обрадовалась полученным результатам опытов и прислала Грейгу свой рескрипт, в котором повелевала освободить всех подследственных: «Господин вице-адмирал Грейг. Поздравляю вас с открытием причины происшествия на фрегате «Мария», желаем, чтоб люди, невиновные из экипажа того судна, содержащиеся под стражею по сему делу, освобождены были. Впрочем, уверены мы, что вы не оставите принять всякие осторожности впредь от подобных случаев».

На основе этих опытов была разработана инструкция, не допускавшая подобные случаи. Еще одно тяжелое обвинение пало, и Грейг мог вздохнуть свободно.

Результаты опытов пресекли ходившие по Петербургу и порочащие Грейга слухи об измене английских моряков. В практике же всех флотов мира были записаны правил исключавшие совместное хранение сажи и масла.