Не генерал Брицман, а вице-адмирал Иван Иванович Престман (John Thomas Priestman)

Fortes fortuna adjuvat!

[3]На картах второй половины 19 века и первой половины 20-го в южной части города Николаева есть отметка с надписью "Памятник генералу Брицману".

Фамилия человека, которому был установлен памятник, будоражила не одно поколение николаевцев и версии поражали своим разнообразием. Плохая фотокопия чертежа памятника с текстом "Здесь Господин казацкий генерал Брицман" только умножала догадки, заставив всех интересующихся изучать архивные списки генералов, офицеров, общие морские списки и недоумевать от нестандартной, как для казаков, фамилии.

Всё было безуспешно. И вот наконец, в 2015 году, удалось разгадать эту загадку и убрать ещё одно белое пятно в истории Николаева.

Существовавшая ранее вольность в написании фамилий "как слышишь – так и пишешь" привело к знаменитой загадке. И если бы не записи в метрических книгах начала 19 века, нам бы никогда не удалось установить истину.

В то время не существовало паспортов или других документов, удостоверяющих личность, поэтому священники записи вели со слов брачующихся, родителей, свидетелей, восприемников и других родственников. Ниже представлены выписки из метрических книг Адмиралтейского собора, Старокупеческой и Госпитальной церквей. Обратите внимание на чин и разнообразие вариантов фамилии человека, которому был установлен памятник.

1. 4 марта 1800 года. Запись №33. Крестил он же, Павловский, младенца Иосифа от родителей благочестивых гребного флота капитан-лейтенанта Иоанна Фаллетова (де Фаллет) и жены его Параскевы! Восприемником был гребного флота Контр-адмирал Иоанн Прицман.

2. 14 февраля 1804 года. Запись № 11. Обвенчал священник Стефан Заушкевич гребного флота вице-адмирала Брицмана канцелярии подканцеляриста Ивана Полозова, молодика, с падчерицею поручика Рафтопулы, девицею Мариею Матвеевой дочерью первобрачно. Поручители: по свидетельству комиссионерной команды подпоручика Антона Федорова, лейтенанта флота Студенцева, комиссара Галаева, канцеляриста Ридостова.

[4]3. 15 марта 1807 года. Запись №40. У жительствующего в Николаеве Господина Генерала Брицмана, подданного Семена от жены его Параскевы родился сын Гавриил, которого молитствовал и крестил священник Димитрий Бухневич. Восприемник был того ж Господина денщик Захарий Мендрат.

4. 6 ноября 1807 года. Запись №110. У правящего портами вице-адмирала Брицмана, денщика Антона Халиймова от жены его Анны родилась дочь Матрона, которую молитствовал и крестил священник Димитрий Бухневич. Восприемницей была компасного майстра майора жена Василия Константинова.

5. 21 апреля 1811 года. Запись №73. Вице-адмирала Брицмана денщик Иван Ткаченко умер. Коего погребал иерей Савва Каминский. Лет ему – 21. Причина смерти: горячка.

6. 4 июня 1815 года. Запись №23. По троектратному в церкви обыску обвенчаны николаевского мещанина Корнея Пазюченка сын Василий, холост с девицей Наталией выпущенного на волю вице-адмиралом Бристаном Семена Васина дочерью. Священником Димитрием Бухневичем первобрачно. По поручительству николаевских мещан Василия Шевченка, Григория Пятова, Тихона Березненка.

После этих находок, установить личность одного из самых знаменитых английских офицеров, было не трудно. Отдавая дань разным вариантам написания его фамилии, в статье мы будем указывать ее так, как она написана в воспоминаниях и архивных источниках.

Не казацкий генерал Брицман, а вице-адмирал John Thomas Priestman

(Иван Иванович Престман, Пристман, Присман, Прицман, Бристан, Фрицман, Грицман)

John Thomas Priestman родился в Англии в середине 18 века. О жизни и карьере морского офицера в английском флоте почти ничего неизвестно. Это был как раз тот период, когда Российская империя активно соперничала с европейскими государствами в плане ведения военных действий, создания вооружения, внедрения новой техники и эффективности управления. Но создание боеспособных военно-морских сил натолкнулось на катастрофическую нехватку кадров, способных обеспечить не только научный и технологический прогресс, но и высокий уровень профессионализма. Привлечение иностранных специалистов – от инженеров до морских офицеров – устранило эту проблему. John Priestman был одним из многих, кто оставил службу в Англии и одним из немногих, кто смог сделать хорошую карьеру в Российской империи.

[5]Новый этап в жизни John Priestman начался 1 сентября 1786 года. В документах о принятии его в капитаны 2 ранга с назначением в Черноморский флот уже указано новое имя – Иван Иванович Престман.

В этом же году знаменитый Франсиско де Миранда – руководитель борьбы за независимость испанских колоний в Южной Америке, революционер, национальный герой Венесуэлы – находясь в Херсоне, знакомиться со многими известными личностями того времени – Потемкиным, Мордвиновым, де Траверсе. В том числе он упоминает знакомство с Престманом и отзывается крайне тепло об английском офицере: "15 декабря 1786 года. Мороз и снег - одно удовольствие, однако очень неприятен ветер, пронизывающий до костей. За столом были гости: капитан первого ранга на русской службе г-н Пристман, англичанин по национальности, и его жена, уроженка Брюсселя, одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, но с выражением лица весьма безразличным и несколько наивным. Говорят, она превосходно играет на гитаре, но, будучи на сносях, естественно, не доставила нам этого удовольствия. Они только что приехали из Петербурга…

[6]2 января 1787 года. … Оттуда направился к г-ну Пристману (второму по старшинству из здешних морских офицеров), и он рассказал мне о придуманном им приспособлении, крайне полезном для обслуживания артиллерии. Оно состоит из прибора наподобие квадранта, позволяющего, как я полагаю, измерять угол между каким-либо предметом, уровнем моря и наземной батареей. Таким образом, сразу определив (при помощи таблиц, составленных с абсолютной точностью) дистанцию, можно быстро и уверенно открыть огонь. Это устройство автор изобрел во время осады Гибралтара (где нес службу), заимствовав основные параметры "Мортиры Эйльи", установленной на уступе, вырубленном в скале названной крепости. Указанный инструмент легче и с большей точностью, нежели какой-либо иной из известных нам до сих пор, может употребляться и для многих других целей, требующих применения геометрических методов, как-то: при съемке планов, карт и т. п. Пообедал в обществе его [Пристмана] и г-жи Пристман – очень приятной 22-летней молодой особы, уроженки Брюсселя. Он показал мне еще одно свое произведение – несколько писем в стихах, написанных по-английски отличным стилем; поведал также о нелепостях и величайших злоупотреблениях при отправлении правосудия в Брюсселе, ибо простой слуга за полпесеты может добиться ареста своего хозяина, с которого тут же взимают свыше гинеи на судебные издержки. Берется под стражу также каждый, за кем числится долг в любой части света, и, чтобы избавить его от тюрьмы, поручитель должен внести требуемую сумму задолженности в трехкратном размере... В этом доме было чертовски холодно, ибо местные военные не проявляют никакой заботы о несчастных чужеземцах, включая сего достойного человека…"

Стоит отметить, что Миранда в своих мемуарах очень редко оставлял такие отзывы о русских чиновниках, чаще он высмеивал их раболепие, чванство, глупость и трусость.

[7]Итак, Престман с семьей обосновался в Херсоне и в 1788 году числился на 66-пушечном корабле "Преображение Господне" (построен на Херсонской верфи, спущен на воду под названием "Слава Екатерины"). Иван Иванович на этом корабле участвовал в сражении с турецким флотом у острова Фидониси, где во время боя силами команды были серьёзно повреждены два 80-пушечных корабля турецких вице и контр-адмиралов, и была затоплена шебека (парусно-гребное вооружённое судно).

14 апреля 1789 года Ивана Ивановича Престмана производят, за отличие, в капитаны 1 ранга и назначают командиром 80-пушечного корабля "Иосиф II" (построен на Херсонской верфи), на котором он крейсирует в Черном море. Вероятно, как раз в это время Престман мог встречаться в Полом Джонсом, когда была дана команда присоединиться в Днепровском лимане к парусной эскадре знаменитого американца. Корабль Престмана участвует в сражениях с турецкими кораблями у Керченского пролива и у острова Тендра.

И если с легендарным Полом Джонсом он предположительно мог встречаться, то с Джоном Говардом, известным британским юристом и филантропом, Престман познакомился летом 1789 года. Знаменитый путешественник Эдвард Даниэль Кларк, познакомившись с Престманом в 1800 году напишет об этом в своей книге "1769-1822: Travels in Russia, Tartary, and Turkey" со слов самого Ивана Ивановича.

"Подробную информацию о смерти мистера Говарда, я получил от двух его друзей, адмирала Мордвинова, будущего главного командира Черноморского флота и адмирала Пристмена, английского офицера на российской службе. Эти два человека были очевидцами его последних минут жизни. <…>

[8]У Джона Говарда была ежедневная привычка в определенное время посещать адмирала Пристмена, когда он, с его пунктуальностью, клал часы на стол, и они беседовали целый час. Адмирал понял, что что-то случилось, когда Говард не пришел. Он решил поехать к нему и выяснил, что тот болен и сидит в спальне у печки. После вопроса о состоянии здоровья, мистер Говард ответил, что конец его близок, что хотел бы многое сказать своему другу и поблагодарить за то, что он был другом для него. Адмирал, найдя его в столь меланхолическом настроении, хотел изменить тему беседы, уверяя, что все это является следствием плохого настроения, но мистер Говард заверил его, что по-другому не могло быть, и добавил: "Пристмен, ты переводишь это в очень скучный разговор и пытаешься отвлечь мой ум от мыслей о смерти, но я рад разным чувствам. Смерть не является для меня страданием, это событие, которое я всегда ждал с радостью, если не с удовольствием, и будь уверен, что этот повод для меня гораздо приятнее, чем что-либо другое. Я хорошо знаю, что прожил недолгую жизнь и мой образ жизни невозможен для борьбы с лихорадкой. Если бы моя жизнь была бы похожей на твою, и я ел бы обильнее и пил вино, то возможно я смог бы, уменьшая свою диету, побороть болезнь. Но как может такой человек, как я, уменьшить свою диету? Человек, который в течение многих лет привык жить только на овощах и воде, немного хлеба и немного чая? Я не способен уменьшить мое питание, поэтому я должен умереть. Только такие веселые ребята, как ты, Пристмен, смогут пережить эти болезни». Затем, изменив тему, он говорил о своих похоронах и с радостью давал распоряжения как и где его хоронить: "Есть одно место – сказал он – у села Дофиновка (of Dauphigny) хорошо подходит мне: ты знаешь это место, я часто говорил, что хотел быть там похороненным; и позволь мне тебя попросить, если ты ценишь своего старого друга, чтобы не было помпы на моих похоронах, ни памятника или памятной надписи, чтобы отметить, где меня похоронили; просто положи мое тело в землю, поставь над моей могилой солнечные часы и дай мне быть забытым".

Дав распоряжение, он очень настойчиво просил, чтобы адмирал Пристмен не терял времени на осуществление его пожеланий и сразу шел к владельцу земли, где он желал быть погребенным и подготовил все, что нужно для похорон.

[9]Адмирал оставил его наедине со своей меланхолией, в то же время боясь, как он сам сказал мне, что люди назовут его сумасшедшим, требовать захоронения для человека, который еще жив, ведь никто не знал, что мистер Говард нездоров. Однако, он все же выполнил пожелание мистера Говарда и вернулся к нему с новостями, которые обрадовали больного и проблеск явной удовлетворенности появился на его лице, и он согласился уложить его в постель. Вскоре он объявил свою волю, исполнителем которой сделал своего надежного помощника, который жил с ним и был больше другом, чем слугой, и кому он доверил отправку своего завещания в Англию. Лишь после того, как он закончил свое завещание, появились признаки бреда. Адмирал Пристмен, который покинул его на некоторое время, вернулся и нашел его сидящем в кровати, говорящего о дополнительном распоряжении к завещанию; но это состояло из нескольких несвязанных слов, главная часть которых была неразборчивой, и все без толку. Этим странным набором слов он хотел сказать адмиралу Пристмену, чтобы тот заверил и подписал завещание, и чтобы порадовать мистера Говарда, адмирал согласился, но написал имя, как он прямо сказал, русскими буквами чтобы кто-то из его друзей прочитав его подпись, считали, что у него бред. После того, как мистер Говард сделал то, что он задумал о дополнении к его завещанию, он стал спокойнее. Он высказался против захоронения согласно обрядам греческой церкви; прося адмирала Пристмена предотвратить любое вмешательство в его похороны со стороны русских священников, а также вынудил его пообещать, что он проведет богослужение согласно канонам английской церкви над его могилой и похоронит его согласно традициям его страны.

Он был похоронен вблизи села Дофиновка, около пяти верст от Херсона по дороге в Николаев, на месте, где он сам и выбрал. Его друг, адмирал Пристмен, по его просьбе вел погребальную службу по английской традиции. Остальные его пожеланий не были полностью выполнены: скопление людей было слишком огромным, а порядок проведения его похорон был гораздо величественнее, чем то, что он хотел".

[10]Сам Эдвард Кларк после знакомства с Иваном Престманом, которое пришлось на период обострения русско-английских отношений, отметит, что он восхищен "прямой искренностью его характера, открытостью и благосклонностью в его сердце. Неприятно, что морской офицер должен служить нашим врагам, просто из-за отсутствия работы дома, при этом не слишком расстраиваясь по этому поводу. Великобритания не имеет, возможно, и не имела столь смелого моряка, как он".

Эти слова английский путешественник напишет в 1800 году, спустя 10 лет со дня смерти Джона Говарда. К этому времени Престман сделает хорошую карьеру.

В 1790 году Иван Иванович начинает командовать фрегатом "Евангелист Лука", находясь на севастопольском рейде. Через год, на том же рейде, в его распоряжение отдают 20-пушечный брандвахтенный фрегат "Никита Мученик" (бывший пакетбот "Почтальон", принимавший участие в Первой Архипелагской экспедиции в 1766 году и отличившийся во время Хиосского сражения в 1770 году).

С 1793 по 1797 годы Престман командует 66-пушечным кораблем "Святая Троица" (построен на Херсонской верфи, спущен на воду под именем "Сошествие Святого духа" в 1791 году). Во время нахождения на "Святой Троице", 1 января 1796 года, Ивана Ивановича производят в капитаны бригадирского ранга.

[11]Через два года, 1 января 1798 года, он получает звание контр-адмирала, а с 1799 его назначают командовать второю эскадрою Черноморского гребного флота.

В 1800 году Павел I разрывает союз и дипломатические отношения с Великобританией, что повлекло за собой высылку из флота "флагманов, штаб и обер-офицеров из англичан". Отправка офицеров в Англию была крайне нежелательна по причине их осведомленности в делах военно-морского флота России. Ввиду этого с декабря 1800 года по январь 1801-го из Николаева, Ревеля и Кронштадта в Москву было отправлено 38 британцев. В их число вошел и Иван Иванович Престман.

12 марта 1801 года был убит Павел I и на престол взошел его сын Александр I, одной из первоочередных задач которого было восстановление дипломатических отношений с Великобританией. Уже 5 июня была подписана Петербургская конвенция, которая урегулировала российско-британский конфликт.

"Рапорт. Контора главного командира черноморских флотов в адмиралтейств-коллегию, 1801 года Мая 8. Контора сия, вследствие указа государственной адмиралтейской коллегии и приложенного притом расписания, учиненного по флотам чинам, определила: как по штату положен в черноморском корабельном флоте вице-адмирал – 1, а по расписанию назначено – 2, Пустошкин и Вильсон, да по гребному флоту вице-адмирал Престман, находящийся ныне в Москве, то в рассуждении отправления г. конторы адмирала барона Дебара отсель с назначенными в компанию кораблями к ахтиарскому порту. И поелику корабли "Святой Павел", "Святой Пётр" и "Захарий и Елизавета" должны починкой исправляться при николаевском порте, для того и поручить эскадру корабельного флота, в Николаеве состоящую, г. вице-адмиралу, командору и кавалеру Пустошкину, которому до возвращения из Москвы г. вице-адмирала Престмана, имеет в командовании и гребной черноморский флот, также и быть и презусом в комиссии в здешнем порте, учрежденной для свидетельства приёма и отпусков разных по адмиралтейству припасов, материалов…"

23 июня 1801 года вице-президент Кушелев пишет письмо президенту адмиралтейств-коллегии Голенищеву-Кутузову: "Так как с Англиею все дела, в рассуждении бывшего замешательства, кончены, то служащих во флоте из англичан, генералитет, штаб и обер-офицеров возвратить к их командам, что и исполнить немедленно".

После этого распоряжения Иван Иванович Престман возвращается на прежнюю должность.

С 1802 года он принимает командование всем черноморским гребным флотом. Нельзя не упомянуть усиление его флотилии, предложенное Александром I от 23 апреля 1803 года: "… в рассуждении строящиеся на Хопре для войска Черноморских казаков из 50 лодок, одной яхты и 5 баркасов флотилии, приняв в уважение, что построение оной предпринято единственно на случай надобности отрядить на судах часть войска сего для действия к Дунаю и Днестру, в каковом случае гораздо удобнее оному следовать сухопутно к Кинбурну и тамо садиться на суда, нежели плыть морем вокруг всего Крымского полуострова, равномерно, что вход в Таманьскую гавань для таковых судов мелководен и исправление их тамо сопряжено с затруднениями, да и тамошние Закубанцы не производят действий своих на водах, Высочайше повелел соизволить: обратить ту флотилию в Николаевский порт, для усиления черноморского флота, оставя на Тамани те только 10 канадских лодок, которыя в прошлом 1802 году отделены туда из всего флота, и, сверх того, учредя для розьездов по Кизилташскому лиману и вверх по Кубани плоскодонная суда, обыкновенно казаками для сего употребляемыя. А как в число 50 лодок изготовлено произвести не противу того чертежа, по коему построены первыя, по наподобие канонерских, в упоминаемом гребном флоте находящихся, о приведении сего в исполнении предписать главному командиру черноморского флота, по зависимости означенного войска от департамента военных сухопутных сил, отнесясь к г. министр оного."

[12]27 сентября 1804 года во флоте начинается реорганизация управления и вводиться понятие флотских начальников, подчиняющихся главному командиру соответствующего порта. В крупных портах назначаются: в Санкт-Петербурге – адмирал Ушаков, в Кронштадте – адмирал Тет, в Ревеле – контр-адмирал Синявин, в Роченсальме – контр-адмирал Галл. В меньших же портах управлять флотскими командами назначают одного из старших флотских чинов. Таким образом, 24 ноября 1804 года Престман не только командует гребным флотом, но и управляет флотскими командами в Николаеве. Теперь в его подчинении: корабельные команды, команды фрегатов, команды бомбардирских кораблей и корветов, и команды катеров. Престман ответственен за:

– состояние казарм и соответствующее размещение в них людей,

– своевременное получение подчиненными жалованья, провианта и прочего довольствия,

– порядком отпусков и назначение заместителей взамен отсутствующих,

– надлежащим питанием в определенные часы,

– не допущение шума, пьянства, неблагопристойностей и наказание со всей строгостью,

– за чтение в воскресные и праздничные дни определенных глав из Устава Петра I.

Под его началом многие офицеры начинали свой путь, например, будущий обер-интендант Черноморского флота Семен Андреевич Антипа, в 1805 году, будучи мичманом гребного флота состоял в должности адъютанта при вице-адмирале Престмане.

До 1806 года Иван Иванович Престман совмещает две должности.

В 1806 году он подает прошение об отставке. В следующем году его ходатайство было рассмотрено, и он был отправлен в бессрочный отпуск по болезни.

В [13] 1808 году вновь обостряются отношения между Россией, Францией и Англией и вновь происходит отстранение от должностей англичан и шведов с высылкой в другие города, кроме приморских. Это коснулось и тяжело больного Престмана. Он направляет прошение, о чем сообщает командующий Черноморским флотом адмирал де Траверсе: "он жертвовал ей [службе] до последней возможности все свои силы, и наконец, при самом изнеможении оных и не имев никаких способов к пропитанию своему, кроме получаемаго жалованья, он почитает Россию отечеством своим и обязывается принять присягу на вечное подданство государю императору, дабы и остатки дней своих проводить под всемилостивейшим покровительством".

Прошение было рассмотрено и Престман остается в Николаеве, в этом же году выходит в отставку с награждением пенсией и предоставлением права ношения мундира.

В 1811 году Иван Иванович Престман умирает.

"Общий морской список" указывают дату исключения его из списков флота 28 апреля. Юридические же документы по завещанию и опекунству указывают более раннюю дату – начало апреля. На момент написания статьи доподлинно неизвестны ни дата смерти Престмана, ни причины, ни место захоронения и нет информации о том, был ли совершен обряд погребения в соответствии с вероисповеданием знаменитого англичанина.

[14]В Николаеве Престман владел участком в Дальних Лесках. Сейчас это закрытая пустынная территория между Черноморским судостроительным заводом и Речным портом. В отчете от 13.04.1811 года и в данных по межеванию от 23.07.1812 года, значится, что ему принадлежал участок в 232 десятины, 2200 кв. сажени, но удобной для жизни и обработки земли было всего 42 десятины 770 саженей, на которой и находился загородный дом вице-адмирала, и хутор. Участок был окружен болотистыми и песчаными землями, рядом находилось безымянное озеро и две дороги, одна из которых вела в город.

Чувствуя приближение смерти, Престман составляет завещание, полный текст которого пока не известен, но некоторые подробности удалось установить из судебных прений по выявлению наследников. Эта тяжба длилась несколько десятилетий. В судебных отчетах нет никакого упоминания о жене и детях самого вице-адмирала, что может говорить о ранней смерти его родных.

Две третьих имущества он оставил своему брату Александру, жившему в Лондоне, поэтому все бумаги об имении Престмана были доставлены в Санкт-Петербург и переданы английскому купцу Генриху Сизону.

На момент вступления в права по завещанию, Александр Престман умер, назначив наследницей всего имущества свою жену Марию. Но только в 1830 г. Херсонский уездный суд признал завещание Ивана Престмана недействительным, по причине того, что "… это было против закона, поскольку АЛЕКСАНДР ПРИСМАН еще не получил во владение назначенного его братом имения, и не имел права отказывать его третьему лицу, а паче всего своей жене, мимо прямых наследников. Притом, из приложенного акта от 4.12.1826 от дворянина Джона Муна, прибывавшего в Лондоне, видно, что АЛЕКСАНДР ПРИСМАН свое завещание, в уполномочием наследницей своей жены учинил еще 07.07.1807 г., гораздо прежде завещания вице-адмирала ДЖОНА ПРИСМАНА, коего завещание написано в 1811 г. и следовательно его завещание на имение брата никакого права быть не может. За всем тем, как духовное завещание вице-адмирала ПРИСМАНА, Херсонским уездным судом, признано недействительным, то суд определил публиковать сообщение, чтобы законные наследники и кредиторы ПРИСМАНА явились к получению его имения, и если в положенные сроки они не явятся, то это имение нужно обратить в казну, что и Херсонским губернским правлением и утверждено…".

[15]Как распорядился вице-адмирал Престман оставшейся третью своего имущества – неизвестно.

За два десятилетия, пока тянулась судебная тяжба, сменилось несколько опекунов имущества Ивана Ивановича Престмана. В 1811 году временным опекуном был назначен доктор, коллежский советник Иван Матвеевич ДАЛЬ, отец знаменитого писателя и этнографа Владимира Ивановича Даля. Тринадцать лет семья Далей хранила имущество Престмана. В 1824 году вдова Ивана Матвеевича Даля передала в полицию Николаева вещи и 487 рублей, принадлежавших покойному вице-адмиралу. Часть вещей в 1825 году было продано с публичных торгов за 129 рублей. Все денежные средства были отправлены в Херсонский приказ общественного призрения "для приращения капитала".

К 1830 году николаевская городская полиция для Николаевского городского сиротского суда о сиротах и имениях делает оценку всего имущества, что принадлежит Престману: "… хутор умершего вице-адмирала Ивана Ивановича Пресмана, под коим удобной земли 42 десятины 770 саженей оценен в 1685 рублей, в Херсонском приказе денег 612 рублей 60 копеек и вещей на 309 рублей 50 копеек. Опекуном назначен лейтенант Петр Никонов. Означенный хутор до сего времени состоял в ведомстве здешней полиции и никаких доходов не приносил. О явке к коему родственников и наследников о учинении опубликования представлено Херсонскому губернскому правлению от 22.05.1830 г."

После всех судебных прений, имение остается под присмотром полиции и 11.03.1835 г. купец Федор Шарлаимов берет хутор в аренду.

В 1839 году адмирал Лазарев пишет начальнику Главного морского штаба рапорт о том, что последние 28 лет со дня смерти адмирала Престмана его хутор, находясь в ведении Николаевского сиротского суда, не приносит никакой пользы казне и портится местными жителями, выпасающими там домашний скот и уничтожающих деревья и кустарники. Поскольку этот хутор находится в окружении земель Морского ведомства, адмирал Лазарев просит присоединит к ним указанный участок.

Дальнейшая переписка с Министерством государственных имуществ привела к тому, что в 1840 году ходатайство адмирала было удовлетворено и хутор был присоединен к землям Николаевского Адмиралтейства.

Учитывая заслуги вице-адмирала Престмана и его личностные качества, не удивительно, что ему был установлен памятник. И теперь понятен выбор места установки памятника в Дальних Лесках, на земле, которая ранее принадлежала Престману.

О памятнике вице-адмиралу Престману

[16]Как же выглядел памятник знаменитому англичанину? Наиболее подробное описание памятника и его чертеж с натуры хранится в Государственном архиве Николаевской области. 6 сентября 1901 года Министром Внутренних Дел Д. Сипягиным в адрес николаевского градоначальника был отправлен запрос: "… признавая необходимым сосредоточить в Министерстве сведенья о всех существующих в Империи древних зданиях и памятниках старины, а равно о памятниках новейшего времени, воздвигнутых или воздвигаемых в честь Высочайших и других Особ или в память разных событий, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство составить и доставить мне точный список, имеющихся во вверенной Вам губернии таковых, с приложением подробных их описаний и указаний о том, когда и кем памятники сооружены, на чей счет, в чем ведении находятся, на какие средства поддерживаются, отпускаются ли на содержание их в исправности средства из казны и в каком размере, находятся ли они в надлежащем виде и если нет то приблизительно какая сумма требуется на их исправление, и с приложением, по мере возможности рисунков, планов, или фотографических снимков с сих памятников…".

24 октября 1902 г. Городской Голова А. Соковнин сообщает: "… Памятник-колона Генералу Брицману, поставленный также Морским ведомством, в дальних лесках. … содержится Морским ведомством". 26 октября 1902 года полицмейстер Петрановский-Белаш уточняет: "Памятник сложен из простого камня, представляет из себя кубический пьедестал, на котором возвышается колонна, имеющая скромную надпись "Здесь господин казацкий генерал Брицман". Кем и когда сооружен этот памятник, неизвестно. Камень настолько выветрился, что памятник в недалеком будущем времени должен разрушиться, почему и требует ремонта".

[17]К архивному делу приложен чертеж памятника, выполненный с натуры городским чертежником П. Жеготти. Внизу рисунка указан масштаб в саженях, благодаря которому можно определить, что высота памятника составляет примерно 3 м 24 см, ширина основания 1 м 78 см, в самой широкой части – 1 м 92 см. Как видим, памятник довольно внушителен и неизвестно сделан ли он был из цельных блоков известняка или собран из мелких. Можно допустить, что камень мог быть местного происхождения.

Также памятник упоминался в 1910 году в "Очерке по водопроводу": "Пока велась переписка через Николаевскую Портовую Контору с Морским ведомством, при ближайшем участии члена Комиссии г. Косякова начались разведки на намеченном участке (для чего, конечно, было предварительно испрошено разрешения) и на узкой полосе от Черноморского завода до памятника Брицмана сделано было 4 скважины. Все скважины на глубине около 8 сажень."

В советский период было найдено только два упоминания о памятнике вице-адмиралу.

В газете "Більшовицький шлях" за ноябрь 1940 года Н. Цеханович в своей статье о памятниках Николаева отметила: "… Можна також нагадати про пам’ятник-колону в далеких Лісках, поставлену морським відомством невідомому полковнику Бріцману за невідомі заслуги".

В 1962 году А. К. Марочинский в своём описании города Николаева указал, что "памятник генералу Брицману – каменный колокол на квадратном каменном пьедестале, расположен на поляне между городом и южным берегом реки Буг (теперь Шестой участок) разрушен в 1938 году".

На сегодняшний день, это последние упоминания, подтверждающее, что к концу Второй мировой войны монумент уже не существовал и до сих пор неизвестно кем и в каком году он был разрушен.

Но кем и когда он был установлен?

Мы предполагаем, что памятник был установлен уже после окончания Восточной войны, то есть после 1856 года. До передачи земель умершего вице-адмирала Пристмана в Морское Ведомство, что состоялось в 1840 году, никто не имел юридического права устанавливать памятник и согласования на установку и проект могли занять не один год.

В этой истории с памятником есть одна очень важная загадка, которую пока нет возможности разрешить – надпись на памятнике и на картах. Для того, чтобы испросить разрешение на установку памятника, инициаторы должны предоставить прошение с указанием кому и за какие заслуги. В делах по Морскому ведомству Иван Иванович всегда упоминался как Пристман или Престман, согласно его личным документам. Появление на памятнике надписи "казацкий генерал Брицман" может свидетельствовать о том, что инициаторами были простые моряки, служившие под его началом в гребном флоте и, вполне вероятно, из казаков, для которых сухопутный чин "генерала" был привычнее и фамилию они "как слышали, так и написали".

Надпись "Памятник генералу Брицману" вошла на все карты Николаева, в том числе и навигационные, составленные после 1860 года. Морские офицеры, современники Престмана, не допустили бы такой ошибки, что также подтверждает догадку, что на момент установки памятника, их уже не было в живых.

* * *

В нашем городе до революции 1917 года именных памятников было три – шотландцу адмиралу Алексею Самуиловичу Грейгу, украинцу матросу Игнатию Владимировичу Шевченко и… Джону Томасу Престману – английскому офицеру, участнику осады Гибралтара, изобретателю, поэту, талантливому мореплавателю, вице-адмиралу, командующему черноморским гребным флотом и флотскими командами в Николаеве.

Поиск продолжается...

Авторы статьи: Игорь Гаврилов (ст. науч.сотрудник НОКМ), Светлана Крыщенко.

Благодарности:

Александру Саломахину и Марине Тарасовой - за архивный поиск.
Вячеславу Крыщенко - за 3D-реконструкцию памятника и перевод с английского воспоминаний Эдварда Кларка.

[18]